Народные приметы и суеверия о святых

В 1822 году А. С. Пушкин писал в «Исторических заметках»: «…напрасно почитают русских суеверными. Может быть нигде более, как между нашим простым на­родом, не слышно насмешек насчет всего церковного». Это особенно видно в отношении русских крестьян к церковному календарю с его множеством святых.

М. Горький называл такое отношение проявлением «наивного мужицкого материализма». Крестьянин игно­рировал смысл церковных праздников и содержание жи­тий святых, переделывал «святцы» применительно к сво­ему труду и быту. Он верил, чт.о «святой Спас скот пас, господь бог за плугом ходит, пресвятая дева хлеб ко­сит». Святой равноапостольный римский император Константин стал «огуречником», а «раннехристианская мученица» Анилина (26 июня) «Акулиной — задери хво­сты» (в это время скотину кусали оводы, и она бегала по полю, задравши хвост). Другая мученица Мавра (16 мая) превратилась в «Мавру-молочницу», «Мавру-рассадницу», «Мавру — зеленые щи», так как к ее дню поспевает молодая зелень. Марию Пустынницу называли «Марией — пустые щи», потому что ко дню ее помино­вения (14 апреля) у крестьян кончался запас капусты. Были святые и с такими прозвищами, как «Дарья — грязные пролубницы» (с увеличением солнечного тепла на\’ прорубях рек и прудов делалось грязно), «Дарья — обгадь прорубь», «Авдотья — эамочи подол» (первые от­тепели), «Федора — замочи хвосты» (грязь), «Параскева-грязниха (из-за грязи, бывшей в конце октября).

Святые Флор и Лавр были превращены в покровите­лей лошадей и пьяниц. Об этих святых, будто бы спасавших гуляк от запоя, говорили: «Флор не туда забрел, а Лавер ходит между двор», то есть сами святые бродят пьяным-пьяны. 2 октября женихи поручали святому Трофиму помогать им выбирать себе девиц по сердцу («Трофимовы вечерки»)- 7 декабря, в Катеринин день, парни молились Екатерине, чтобы она уберегла их «от злой жепы». 8 ноября Параскева-льняница должна была заботиться о тех, кто еще не имел женихов: «Матушка Параскева, пошли мне жениха поскорее». 14 ноября, «на кузьминки», святой Кузьма устраивал смотрины но­веет. 28 ноября «приезжал Гурьян на пегой кобыле за­ступаться за жен, терпящих обиды от жестоких мужей».

В старину время не считали по числам, так как ка­лендарей в нашем смысле до распространения книгопе­чатания не существовало. Вместо этого ориентировались по дням памяти святых. Крестьяне говорили: «Сколько дней в году, столько святых в раю». В «Ревизоре» Добчинский вспоминает, что Хлестаков «приехал на Василия-огиптянина».

В 1970 году ленинградские ученые во время экспеди­ции по берегам Пинеги обнаружили рукописный месяце­слов 1642 года. Величиной он был не более спичечного коробка.

У русских крестьян месяцеслов состоял из трех пе­риодов: весенне-летнего, связанного с началом полевых работ (первым выгоном скота на пастбища, выставлени­ем пчел), осеннего, связанного с уборкой хлеба, и зим­него.

Сроки сельскохозяйственных работ определялись в за­висимости от дней поминовения святых, например в мае — июне дни распределялись так: 14 мая — «Еремей» (то есть пророк Иеремий), «Яремник-запрягальник — запрягай коня в соху» (начало пахоты), 15-го — «Борис и Глеб сеют хлеб», 18-го — «Ирина-рассадпица» (сеют капустную рассаду), 19-го—«Иов-горошник» (сеют горох), 21-го—«Иван-пшеничник» (Иван-бого­слов, посев пшеницы), 22-го — «С Николы вешнего сади картофель», 23-го — «Сей пшеницу на Симона-зилота —? родится, аки золото», 26-го — «Акулина-гречишница», 28-го — «На Пахомия — поздний посев овса и пшеницы», 29-го — «Федор-житник» (посев ячменя), 31-го—«Фе­дот-овсяник» (сев овса), 2-го июня — «Фалалей-огуречник» («Пришел Фалалей — досевай огурцы скорей»), 3-го — «Алена-льносейка», 5-го — «На Левона-огуречника кончай посадку огурцов», 8-го — «С Иванова дня сеют позднее яровое», 11-го — «Федосья-гречишница» — посев гречихи, 13-го — «Еремей-распрягальник». Даже торгов­цы-барышники имели свой день: «Барыш день» (день Бориса и Глеба).

Месяцеслов, устанавливающий обиход крестьянского хозяйства на каждое число, был не всегда полезен. Мно­гие приметы основывались только на созвучии имен свя­тых: «Лазарь за вербой лазит», «На Карпа карпы ловят­ся» и т. д.

Особенно большой ущерб хозяйству приносило запре­щение трудиться в многочисленные религиозные празд­ники. Только в Петербургской губернии отмечали 72 пре­стольных праздника, причем 33 из них приходились на весенне-летний период, то есть на самое горячее время сельскохозяйственных работ. Народ говорил: «День свят — и дела стоят», «Праздники часты, а руки одино­ки», «Для бражников бывает много праздников», «Дони-колился до сумочки», «Какой сегодня праздник? — Пи-мена-гулимона, лентяя преподобного, Трифона-гулиста, Харлампия-бандуриста», «Нынче Симона, завтра Гулимона, а там по кабакам крестный ход», «Угодники па пьяницу угодливы: что ни день, то праздник», «Кто празднику рад, тот до свету напьется», «У всякого празд­ника не без безобразника», «Мужик добрый, не проказ­ник, работает и в праздник».

Запрещение работать в дни религиозных праздников возникало иногда просто по созвучию слов. Так, церковь празднует 24 мая день освящения Царьграда (Констан­тинополя). Крестьяне переименовали этот праздник в \’день «царя Града», связав его с выпадением града: «Град хлеб побьет, коли на царя Града хлеб посеешь».

Было много запретов сеять или жать в определенные дни, чтобы не погубить урожай: «Кто на Палея [день святого Пантелеймона] работает, у того гроза хлеб спа­лит». Эти запреты затягивали сроки окончания сева или уборки урожая. Примета советовала начинать севяро­вых с «вешнего Егория» (6 мая), а теперь к этому времени во многих областях нашей страны сев завер­шается.

Почетный академик Т. С. Мальцев вспоминал, что, прежде чем предложить свой передовой метод обработки почвы, ему пришлось опровергнуть старую примету. В той местно­сти, где он жил, верили, что до пасхи нельзя бороновать и производить другие полевые работы. Однажды ранней весной Мальцев выехал бороновать поле. «Как тебе не стыдно добрых людей, — говорил ему отец, — кто же это до пасхи выезжает в поле землю сушить? Как потом се­ять будем?» Но Терентий Семенович забороновал поле. Наступила пасха. Восемь дней дул суховей. Земля на по­лях пересохла, и лишь участок Мальцева густо зеленел всходами сорняков. С помощью особой лапчатой бороны он уничтожил сорняки, а затем посеял яровую пшеницу. Она принесла ему большой урожай. На пересохших по­лях односельчан хлеб рос хилый, к тому же был заглу­шён сорняками.

3 июня церковь отмечает праздник в память рим­ского императора Константина и его матери Елены, жив­ших в III—IV веках. Крестьяне обратили внимание на созвучие слов «Елена» и «лен» и на то, что праздник Елены совпадает с началом сева льна. Они пазвали Еле­ну «Аленой-льносейкой», и начало посева льна отнесли к ее дню: «Лен сей на Ален», веря, что святая обеспе­чит «долгие льны». Опыт же показал, что в средней и северной полосах европейской части СССР наилучший урожай льна, посеянного на 20 дней раньше дня\’ Алены. В разных широтах огромной России хлеб созревал в раз­ное время, а поэтому нерационально определение еди­ного дня для начала жатвы во всей стране: 6 августа («На Глеба и Бориса за жатву берися»).

В деревне была примета: «Ладь косы и серпы к Пет­рову дню» (12 июля). Крестьяне начинали покос после Петрова дня, считая более раннюю уборку сена грехом. В статье «Предрассудки съедают миллионы пудов сена» Максим Горький писал: «…добычу сена можно развить вдвое больше, если отказаться от прадедовского пред­рассудка не начинать косьбу травы до Петрова дня, как принято делать по завету стариков. Из-за позднего сено­коса мы теряем в сене 30—40 процентов на качестве его, да столько же на количестве, так как теряем отаву, вто­рой укос. Сенокос надо начинать в те дни, когда коло­сится трава, а оканчивать его, когда трава цветет. От этого сено будет питательнее, а питательность его немед­ленно отразится на здоровье и продуктивности скота»\’.

В исчезновении религиозного календаря, основанного на приметах, противоречащих данным агрономической науки, большое значение имела коллективизация сель­ского хозяйства. Коммунистическая партия вела пропа­ганду против религиозного месяцеслова. Выступая на I съезде колхозников-ударников Ленинградской области и Карелии в 1933 году, С. М. Киров говорил о суеверных приметах:

«Нужно раз навсегда покончить с дедовскими обы­чаями прошлого, когда сроки сельскохозяйственных ра­бот приноравливали к небу, к живущим на небе, а не к живущим на земле. Если нужно было начать косить, то говорили, что сено косить следует примерно около Пет­рова дня, не раньше, не позже; хлеб убирать — в Ильин день, не раньше, не позже. Крестьяне-хозяева говорят, что в сельском хозяйстве работать труднее, чем на фабрике или на заводе, потому что на фабрике безразлично, когда работать — зимой, летом, весной или осенью, — пришел на завод и начинай работать. А вот в сельском хозяйстве — там, дескать, труднее и хитрее. Там нужно обращать внимание на природу, — то дождь, то ветер, то засуха. Это правильно.

А если правильно, то как же можно считать, что нужно косить обязательно после Петрова дня, а хлеб убирать в Ильин день? Вы думаете, что Петр и Павел знают условия Ленинградской области лучше, чем мы с вами? Нигде не сказано, что Петр и Павел бывали в Ленинградской области — об этом можно еще поспорить, а если мы будем действовать только от Петра, от Павла, от Ильина дня, то это ни к чему хорошему не поведет. Мы говорим, что этот старый календарь нужно оставить, нужно работать по другому календарю — большевист­скому, советскому, ибо этот календарь ничего, кроме хо­рошего, не даст» .

Преодоление суеверных примет не означает, что вме­сте с ними надо забыть верные приметы. С. М. Киров указывал, что «надо взять хороший стариковский опыт, не тот опыт, когда выходили и перед каждым пнем мо­лились, а опыт, как получше обработать землю и поболь­ше взять, побольше из нее извлечь пользы».

Колхозное крестьянство давно планирует сроки сельскохозяйственных работ не по суеверным приметам, а по данным агрономии. Знатная трактористка П. И. Ковардак рассказывала; что колхоз и трактор разрушали веру в зависимость урожая от бога: «В наших местах, в Краснодарском крае, сев обычно начинали после дня «средокрестного». Этот день приходился на позднюю вес­ну, на конец апреля, что приводило к потерям лучших весенних дней для сева. Сейчас колхозники не ждут «средокрестного» дня, а сеют тогда, когда наиболее бла­гоприятные условия».

Труженики полей, обеспечивая согласно Продоволь­ственной программе дальнейший подъем сельскохозяй­ственного производства, полагаются не на молитвы, а на свои золотые руки. «Мы пауку уважаем — без бога, а с урожаем», — говорят колхозники. «Кто с наукой дру­жен — тому бог не нужен».