Откуда произошли колдовские приметы

Возникновение колдовских примет относится к вре­менам, когда первобытные люди вели тяжелую борьбу с суровой природой. Большинство их погибало очень мо­лодыми. Среди неандертальцев, живших около ста тысяч лет назад, 55 процентов умирали до двадцати лет и только 1 процент доживал до сорока лет. В конце ново­каменного века процент людей, доживших до сорока лет, достигал тридцати.

Первобытный человек, подавленный грозными сила­ми природы, наделял ее сверхъестественными свойст­вами.

Суеверная примета — дитя страха. Люди, постоянно чувствуя себя под угрозой опасности, источника которой не знали, тревожно искали хотя бы малейшего знака, позволявшего им предусмотреть и, может быть, преду­предить дурное влияние. Все, что привлекало внимание и настораживало, приобретало вещий смысл, казалось знамением.

Жизнь и труд охотников или рыболовов часто зави­сели не от их умения, а от удачи, от того, много ли водится зверей в лесу или рыбы в реке. Поэтому и возни­кали приметы, сулящие счастье или несчастье. У неко­торых племен слово «счастье» произошло от слов «ус­пешная охота». У эскимосов «счастливый» означает «удачливый в охоте на зверя».

На Таймырском полуострове нашей страны живут долгане. Они убеждены, что «джол» (счастье, удача), «буртак» (несчастье, неудача) — это невидимые суще­ства, влияющие на исход промыслов, па размножение оленей и т. д. Долгане говорят о неудачниках: «Джол от него ушел».

Слово «бог» — общее в славянских языках — тоже означает удачу, счастье. Отсюда прилагательное «бога­тый», то есть имеющий бога, счастье. Есть люди, кото­рые и сейчас верят в «фарт», «удачу», «счастье».

Возникновение веры в приметы относится к тому вре­мени, когда первобытные люди только начинали логиче­ски мыслить. Под влиянием трудовой деятельности они учились познавать причины и следствия окружающих явлений, выяснять связи и отношения, существующие в мире. Тогда у человека преобладало мышление кон­кретными эмоциональными образами. Все предметы и явления классифицировались по противоположности: верх и низ, небо и земля, вода и огонь, день и ночь, бе­лый и черный, мужской и женский, правый и левый, чет и нечет, разделялись на полезные и вредные, чистые и нечистые, разрешенные и запрещенные. Одни предметы и явления предвещали жизнь, добро, счастье, а другие — смерть, зло и несчастье. Пережитки такой классифика­ции сохранились в приметах многие народов: «что мож­но и что нельзя дарить ко дню рождения или свадьбы».

Первобытные люди искали причинно-следственные связи преимущественно в ассоциациях по сходству или противоположности. Приметы часто возникали на осно­вании логических ошибок: неверного заключения о при­чинной связи между явлениями, в действительности не зависящими друг от друга, поспешного вывода, на ос­нове обобщения случайно совпавших фактов. Не разби­раясь в действительных причинах и следствиях явлений, люди выдумывали ложные, фантастические связи между ними. У всех народов известны тысячи примет, обрядов, обычаев, основанных на вере в то, что предметы или яв­ления природы способны автоматически влиять друг на друга в силу их внешнего сходства.

В старину при посадке капусты русские крестьянки нарочно одевались в взодранные рубахи и старались потуже стянуть волосы, чтобы на капусте было больше ли­стьев, а кочаны были твердыми и гладкими, как туго причесанная женская голова: «В драной рубахе капусту садить — к урожаю». Сажая капусту, крестьянки произ­носили: «Не будь голенаста, будь пузата, не будь пустая, будь тугая, не будь красна, будь вкусна, не будь стара, будь молода, не будь мала, будь велика!»

Девушки вплетали в косу цветочки липы, чтобы юно­ши «липли» к ним. Раньше верили, что «подобное ле­чится подобным», а потому против желтухи употреб­ляли желтый одуванчик, а против малокровия красную свеклу.

Под влиянием ложного представления, будто сходство двух различных явлений или предметов порождает меж­ду ними внутреннюю связь, возникли приметы: «Качать пустую колыбель — к смерти ребенка», «Если вилка, нож и ложки лежат на столе крест-накрест — к смерти», «Нож упал — мужчина придет, а вилка — женщина», «Стакан неполный — неполно жить будешь». Встреча де­вушки с полными ведрами сулит удачу, а с пустыми ведрами — неудачу. Отсюда выражение: «Чтоб тебе пу­сто было!»

Суеверные крестьяне боялись изготовлять что-либо гнутое — обручи, полозья для саней, коромысла и т. д., чтобы скот не родился кривым. Люды предполагали, буд­то бы острые предметы могут вызывать боль, несчастье, ссоры. Поэтому запрещалось играть с ножом, класть его острием вверх, чтобы не болеть судорогами, давать кому-нибудь булавку, чтобы не поссориться г близкими, а кто . давал ее другому, то прежде должен был уколоть его.

А. И. Герцен писал, что людям так свойственно до­бираться до причины всего, что делается около них, что они лучше выдумают ложную, мнимую причину, чем примирятся с неведением, принимают ложную причину за знание, веря ей и тем самым обманывая себя. Люди не понимали, отчего происходит прилив крови к ушам, а поэтому воображали, что если правое ухо горит — зна­чит, хвалят, левое — хают, не могли объяснить, почему одни люди боятся щекотки, а другие нет, и говорили : «Кто щекотлив, тот и ревнив», не знали, отчего бывают веснушки, и придумали примету: «Кто разорит гнездо ласточки, у того появятся веснушки». Здесь связь такая же, как в известной украинской пословице: «В огороде бузина, а в Киеве дядька».

Великий физиолог И. П. Павлов говорил: «Если у меня нет знания связи между событиями, между людьми и мной, тогда я выдумываю вместо настоящих связей мнимые связи в виде суеверий».

Человек может мысленно соединять явления приро­ды и общества, различные предметы, подобно тем явле­ниям и предметам, которые он находил связанными в действительности. Такие ассоциации-связи образуются в результате воздействия явлений и предметов на органы чувств и нервную систему человека. В основе механизма возникновения ассоциации представлений и понятий на­ходится временная нервная связь, устанавливающаяся по тем или иным причинам между двумя очагами коры больших полушарий мозга и обусловливающая возбуж­дение одного ,из них при возбуждении другого. Аристо­тель учил, что истинное суждение связывает то, что свя­зано в действительности, и разъединяет то, что разъеди­нено в действительности, но люди могут делать и лож­ные умозаключения на основе случайных ассоциаций, внешнего сходства разных предметов, совпадения явле­ний, не связанных между собой причинно-следственной связью во времени и пространству.

Многие суеверные приметы возникли именно из-за этих произвольных ассоциаций. Н. Г. Чернышевский писал, что люди, не привыкшие к логическим приемам, видя два факта соединенными в одном месте, заключают, что у них существует причинная связь. Логика заклеймила такой легкий способ отыскания истины знаменитой фразой: «Post hoc, ergo propter hoc» («После этого, значит, по причине этого») — и объявила, что подобные выводы никуда не годятся. «Все нелепости суеверия были осно­ваны на этой самой форме умозаключения,— писал Чер­нышевский. — Например, на чем были основаны ауспи­ции древних римлян? Однажды перед битвою они слы­шали ворону, каркающую с правой стороны, и проиграли битву; в другой раз слышали ворону, каркающую с левой стороны, и выиграли битву. Дело ясное: Post hoc, ergo propter hoc совпадает, следовательно, имеет причин­ную связь; Итак, карканье вороны с правой стороны приносит войску гибель, карканье с левой — дает ему победу… Суеверную привычку делать заключения но форме, нами указанной, логика велит заменять строгим исследованием положительных причин»

Временная последовательность не означает причинно-следственной зависимости. В учебниках по логике при­водится такой пример превращения следствия в причи­ну. Один путешественник, приехав в Африку, в одном селении раскрыл свой зонтик при наступлении дождя. Одновременность этих фактов поразила жителей, и у них возникла вера в причинную связь дождя и раскрытия зонтика. Но только они полагали, что не дождь есть причина раскрытия зонтика, а наоборот — раскрытие зонтика есть причина дождя. Поэтому при наступлении засухи они обратились к путешественнику с просьбой раскрыть зонтик и произвести дождь.

Салтыков-Щедрин в качестве примера того, как люди, не понимая настоящих причин тех или иных событий или явлений, верят в мнимые, несуществующие связи между предыдущим и последующим, приводит такой факт: «Несколько туземцев Новой Голландии собрались около утеса и свистели. Во время этого приятного заня­тия утес оборвался и, разумеется, передавил их всех. Вы скажете, что все это произошло весьма естественно, что утес сорвался силою своей собственной тяжести… Но это говорите вы, материалисты… а „дикарь» увидит при­чину падения утеса в свисте и выведет правило, что „не должно свистать у подножия утесов»».

Суеверные приметы можно классифицировать по ви­дам магии: производственной (охотничьи, рыболовецкие, земледельческие, скотоводческие, ремесленные и т. д. приметы), метеорологической и т. п.

Многие суеверные приметы возникли из веры в воз­можность «накликать» называемое существо, как бы вы­зывая его явиться к тому, кто упомянул его имя: «Про серого речь, а серый навстречь». У французов есть по­словица: «Кто помянет волка, увидит его хвост». Осо­бенно боялись вспоминать о черте, его называли «окаяшка», «анчутка», «немытик», но не черт. «Не поминай дьявола — утащит в работники», «Бес легок на помине». В «Мертвых душах» Гоголя помещица Коробочка пре­рывает Чичикова, упомянувшего в сердцах черта: «Ох, не поминай его, бог с нами! Еще третьего дня всю ночь мне снился окаянный».

В пьесе «Лес» А. Н. Островского помещица Гурмыж-ская рассуждает о своем племяннике: «Лучше о нем за­будьте совсем и по говорите, а то, чего доброго, накличите». В романе И. А. Гончарова «Обрыв» бабушка Райского говорит внуку: «Не называй себя несчастным, судьба подслушает, в самом деле станешь несчастным». На магии слова основан обычай школьников ругать ушедших экзаменоваться: чем больше их ругают, тем якобы больше им будет удачи.

Известны приметы, в которых упоминание об отсут­ствующем человеке передается ему: «Девка локоть уши­бет — холостой парень вспомнит», «Девка палец иголкой уколет — кто-то хвалит», «Споткнулся — кто-то бранью вспоминает», «Икается — поминается», «Кто корит меня — не знаю, а икота напала».

Некоторые ученые отрицают связь суеверных примет с колдовством, указывая, что, руководствуясь примета­ми, человек не пытается воздействовать на действитель­ность, а только наблюдает перемены в природе или по­ведении животных, но дурные приметы сопровождались совершением магических действий, чтобы обезвредить их. Чтобы предотвратить злое действие подаренного острого ножичка, давали несколько копеек старому вла­дельцу, а чтобы обеспечить действие «счастливого би­лета», его съедали.

Писатель Александр Рекемчук описывает, как одна девушка стремилась обезвредить дурную примету: «Пу­говица как на грех отскочила от рукава. Девушка отняла у Алексея иголку вместе с ниткой. От нитки она тут же оторвала кусочек и стала совать его Алексею в зубы… „Чтобы память не зашить», — объяснила ему де­вушка. Примета такая, когда на человеке зашиваешь».

Многие суеверные приметы — пережитки табу (древ­них запретов). Долгане верят, что всякое недозволен­ное действие влечет за собой неприятные последствия. Если кто-нибудь совершал недозволенный поступок, топрисутствующие говорили, что должно, вследствие этого случиться. Например, если молодой человек ел, не сняв шапку, то замечали: «Сними шапку — жена будет упря­ма», если человек стоя снимал обувь, то утверждали, что у него умрет жена.

У разных племен есть запрет женщинам проходить мимо рыболова, появляться на берегу, откуда рыбаки уходят в море, так как это сулит неудачу. Возникнове­ние запрета объяснялось убеждением, что женщина во время менструаций якобы может причинить вред окру­жающим. Поэтому ей под страхом смерти запрещалось дотрагиваться до предметов, которыми будет пользовать­ся мужчина, ходить по той дороге, где он может повстре­чаться.

Известно предубеждение рыбаков против присутствия женщины в лодке во время промысла: это, мол, дурно влияет на улов рыбы. Подобный страх был и у шахте­ров, не позволявших женщинам спускаться в шахту. Под влиянием нелепого суеверия возникла примета, что если женщина окажется на военном корабле или военном са­молете, то будто бы произойдет несчастье. Это поверье широко распространено в капиталистических странах.

Советские женщины-космонавты Валентина Тереш­кова, Светлана Савицкая, женщины-капитаны и штурма­ны пароходов, летчицы давно опровергли эту примету. В годы Великой Отечественной войны женские эскад­рильи громили на штурмовиках немецко-фашистских за­хватчиков. Герой Советского Союза М. Галлай пишет в своих воспоминаниях «Испытано в небе», что он успеш­но летал вместе со вторым летчиком — Людмилой.

Суеверные приметы перекочевывали также из гада­ний по небесным светилам, растениям, по полетам птиц, поведению животных и снам. Слово «гадание» происхо­дит от слова «год», обозначавшее понятие рока, таин­ственной сверхъестественной силы, от которой якобы за­висят люди. В украинском языке год называется «рiк» (рок). Из новогодних гаданий возникла, например, при­мета: «Если лучинка горит ясно — долго жить, потух­нет — скоро умереть».

В Древнем Египте были приметы, связанные с гада­ниями по поведению священного быка, кошки, навозного жука. Этот жук считался воплощением восходящего солнца, жизни и воскресения. Встрече с ним придава­лось особое значение. Перед ним в страхе останавлива­лись египетские армии. Если жрецы усматривали в по­ведении жука какие-то тревожные «знамения», то вой­ска возвращались назад, прерывая на время поход. Древнегреческий историк Геродот рассказывал, что у египтян «больше предзнаменований и предсказаний, чем у какого-нибудь другого народа, потому что когда появ­ляется какое-нибудь предзнаменование, то записывают его, а потом обозначают события, следующие за ним. Если когда-нибудь случается такое же предзнаменова­ние, то ждут повторения подобных событий».

От Вавилонского царства, существовавшего на тер­ритории современного Ирака, дошли до нас записи гада­тельных примет, которые восходят к записям, сделанным в XXIV—XXI вв. до н. э. в Нижней Месопотамии. Эти записи содержат предзнаменования по небесным явлени­ям, рождению уродов, поведению людей и животных, полетам птиц, снам и т. п. В Древнем Вавилоне были приметы о собаках: «Если рыжая собака забежит в дом — к пожару», «Если собака помочится в храме, то будет потоп, голод и мор в стране»; о тараканах: «Чер­ные — к несчастью», «Рыжие — к богатству».

В Древней Греции и Риме уже критиковали магию и суеверные приметы (греческий глагол «магганео» означал колдовать, обманывать). Философы осуждали спартанцев, которые, испугавшись приметы о том, что убывающая луна — дурное предзнаменование, не послали по этой причине свои войска против персов в битве при Марафоне, что чуть не погубило Грецию. Вольнодумцы сомневались в том, что чихание, скрип дверей, пролитие масла — знамения богов.

Римский философ Цицерон (106—43 гг. до п. э.) пи­сал: «Если у мулицы (обыкновенно бесплодной) рож­дался жеребенок, или под жертвенником оказывался уж, или под военачальником спотыкалась лошадь и т. п., то все это признавалось 8а предзнаменования. Немедленно призывался гадальщик, чтобы решить, дурное оно или хорошее… Слышите ли вы зловещее слово, блеснет ли молния, загремит ли гром, случится ли что-нибудь, вы не имеете ни минуты покоя. Даже сон, который необхо­дим как отдых от всех забот и трудов, делается источни­ком разных тревог и страхов». Высмеивая примету о том, что пение петухов предвещает победу войскам, Цицерон писал: «Неужели Юпитер не нашел других более достой­ных вестников, чем петухов, и разве они не поют посто­янно? Было бы большим чудом, если бы запели не пе­тухи, а рыбы».

Цицерон призывал отказаться от веры в вещие при­меты: «Ничто не происходит без причин, чего не может быть, того и не бывает; если же что-либо случается, то в этом нельзя видеть чуда. Если все редкое считалось чу­дом, то мудрец был бы величайшим из чудес. Я уверен, что мулица чаще рождает жеребят, чем природа мудрых людей. Если кто-либо придет к гадателю и сообщит ему, как о чуде, что в его доме уж обвился вокруг шеста, то гадатель может не без остроумия ему ответить: „Было бы действительно чудесно, если б шест обвился вокруг ужа». Этими словами он правдиво бы указал, что нельзя считать чудом того, что имело возможность совер­шиться».

В средние века передовые арабские мыслители кри­тиковали суеверия. В IX веке видный арабский писатель Абу Усман-ибн Бахру ал Джахиа в предисловии к сборнику иранских и индийских примет заметил: «Истины в них мало, и верить им не следует, большая часть их всего лишь домыслы… У народов и племен есть много знамений. Арабы ищут их в движении и крике птиц, в ворковании голубей и крике, воронов, во встречах с хищ­ными зверями, во встречах справа и слева, спереди и сзади, во встречах со змеей, червем, разными мелкими насекомыми, в звездах, тучах и облаках, громе и мол­нии… Страх дурных предзнаменований произошел от не­вежд и глупцов. Когда они болтают вздор относительно чего-нибудь и распространяют много пустых слухов, то начинают верить и бояться всяких дурных знаков».