Казалось, так давно это было, а всё свежо в памяти, будто только вчера появился на свет мой сын. Смотрю на него и радуюсь – этому человеку дала жизнь я. Высокий, крепкий, статный, красивый! А совсем недавно был крошечным, беззащитным и трогательным. Прошло почти 20 лет, а я до секунды помню тот день.
Проснулась от предчувствия. Не было ни схваток, ни боли. Но уснуть не могла, и пришло волнение. Откуда, с чего? Я встала с постели хотела накинуть халат, но вдруг почувствовала, что с меня полилась вода. Первородка, молодая, откуда мне было знать, что это называется «отошли воды»? Но имея начальный запас интеллекта, я, потупив взор, направилась в комнату к свекрови, на чье попечение меня оставил муж. «Что с тобой» — спросила она. Впрочем, через секунду она поняла, что с невесткой может быть на 40й неделе беременности.
Приехав в род дом, я сообщила врачу, что воды уже отошли, но схваток не было. Наверное, поэтому меня положили под капельницу, которая вызывала маточные сокращения. Через несколько часов стало тяжело, ныла обколотая рука, стало больно, и я периодически отключалась. Не знаю, почему, но я настроилась на суточные мучения.
Может потому, что мама мне рассказывала, что рожала сутки. Каково же было мое удивление, когда через 14 часов мне было сказано – вставай, пошли рожать. Как рожать? – удивилась я. Как сможешь, желательно молча,- получила я ответ. Для меня до сих пор загадка, почему у нас за 10 минут до появления младенца женщина сама ползет в родзал, сама залазит на высокий стол, в то время как все акушеры мира утверждают, что роженице нельзя ходить. Нашим, видимо можно всё. И почему у нас есть предродовой и родовой залы?
Впрочем, может уже всё изменилось. Итак, я невесть откуда взявшимися силами заползла на стол. Капельница продолжала торчать у меня с руки. Вокруг меня суетилась куча народу. И откуда они взялись? Суетились, кричали, что-то мне говорили, а я как робот старалась выполнять все указания. «Тужься. Дыши. Не тужься. Ещё дыши». Кто-то меня ругал, кто-то держал за руку. От боли я уже ничего не понимала. И вдруг вижу, что акушерка мне собирается сделать укол в руку. Но я, видя, как игла прокалывает мне кожу, не почувствовала ровным счетом ничего. «Всё, умница! Мальчик».
Самое интересное, что сам процесс выхода я не почувствовала. Я наивно полагала, что самое больное – это именно роды. А слово «схватки» для меня было не очень понятно. Оказывается роды-то не больно. Больно схватки. Мальчик не кричал, но почему-то я была спокойна и уверена, что с ним все хорошо. И вот тут у меня наступил прямо какой-то наркотический кайф. То ли колоссальное облегчение, то ли тот укол был действительно наркотическим, но мне стало так хорошо, легко. Несколько секунд, потом мне налепили маску и я полностью отключилась. Как потом поняла, чтобы зашить. Не знаю, сколько я была в наркозе. Когда очнулась в родовой никого не было. А мой спелёнутый мальчик спокойно посапывал на руках у акушерки. «Вот она, новая жизнь» — улыбалась я, но так и не смогла взять его своими обколотыми и опухшими руками, которыми я даже не могла пошевелить. «Ничего, завтра принесут, руки отойдут, подержишь», — успокаивала меня пожилая акушерка.
Утром я получила передачу и записку от свекрови: «Спасибо, дорогая за внука. А ведь мальчик родился в знаменательный день – день солнечного затмения». Надо же! Даже небесные силы отметили знамением день рождения моего сына, моего первенца.
Agnessa 1970 специально для сайта chudopredki.ru
